Летопись сплава СССР

СПЛАВ.

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Началось все это наверное с карты Удмуртии. Карту мне подарил Князев Вася II (второй), еще в 1972 году. Почему второй, а потому, что в классе было два Князевых Васи, и учительница назвала их I и II. Не обращаться же в первом классе к ученику по имени-отчеству. Так они и шли до окончания школы: I и II. В старших классах к ним уже обращались, например: Василий II, как к царской особе. Кстати у моего второго друга была фамилия Королев. Вот в таком «царском» окружении я и вращался.

Карта была фотокопией карты Удмуртии для служебного пользования выпуска 1962 года. Таких подробных карт тогда в продаже не было. Масштаб карты: в одном сантиметре четыре километра, что для того времени была довольно подробная карта. Самое главное в том, что на ней были обозначены все деревни. Но фотокопия не была хорошего качества, правая сторона карты была затемненная, а вот на левой стороне было довольно хорошее изображение. Периодически рассматривая карту, обратил внимание на довольно большую незаселенную лесную территорию на границе Удмуртии и Кировской области: примерно двадцать восемь на двадцать четыре километра. И там с севера на юг протекает река Лумпун. Рядом, параллельно, еще одна река, Лобань, но течет она уже по Кировской области. Реки чуть меньше нашей реки Сива. Устья этих рек при впадении в реку Кильмезь находятся друг от друга всего на расстоянии одиннадцать километров по прямой.

Еще одним толчком к путешествиям по дикой природе послужила книга Леонида Репина «Затерявшиеся в тайге». Где трое москвичей отправились в сибирскую приенисейскую тайгу. Они решили поставить реальный эксперимент, как люди, заблудившиеся в тайге, с минимальными средствами, помогающими бороться за жизнь, длительно могут находиться в тайге. Причем из них только один раньше бывал в тайге. Они выжили, выйдя к жилью недели через две. Почти здоровые, но сильно изможденные.

Многие окрестности вокруг моей деревни, на родине, и вокруг Воткинска я уже исходил на охоте, на рыбалке.  И захотелось побывать в диких малозаселенных местах.

СПЛАВ. СЕЗОН 1. ГОД 1977. ЛУМПУН.

А что, если сплавиться на лодке по одной из этих рек? Поделился с мыслями со своим другом на работе Гаркуновым Мишей. Он был любителем природы, охотником, рыболовом и конечно  поддержал мою идею. Решили накопить отгулов дней по пять, чтобы с выходными дней девять вышло.  Составили список необходимого, стали готовиться. Я попросил у родственника двухместную резиновую лодку, Миша взял напрокат палатку. Накупили продуктов: консервы, концентраты для супов и каш (в советское время были супы и каши в брикетах, очень хорошего качества), крупы, сахар, макароны, соль… Насушили сухарей.  Для защиты от комаров пропитали одежду: брюки и штормовки. В полуторах литрах воды растворили тридцать граммов хозяйственного мыла, добавили семьдесят грамм противокомариного средства ДЭТА. Замочили в нем одежду, затем высушили. Надо сказать это хорошо помогло  на сплаве.

Отправились в путь во второй половине июня. На поезде доехали до Ижевска, далее снова на поезде до поселка Кильмезь у самой границы Удмуртии с Кировской областью. Пересекли всю Удмуртию с востока на запад. Дальше надо было добраться до деревни Шмыки, это километров пятьдесят на север от п. Кильмезь. Приехали в Кильмезь вечером, а пассажирский узкоколейный поезд в сторону д. Шмыки шел только утром. Узнали, что ночью в ту сторону идет лесовозный поезд, его как раз бригада готовила к рейсу. Стали просить довезти, но нас как будто не замечали. Раза три просили. Никакой реакции. Перед самым отправлением нас наконец позвали и попросили сесть в кабину тепловоза. По технике безопасности на лесовозе запрещено возить пассажиров, тем более на лесовозных платформах. Лесовозная узкоколейка шла вдоль западной границы Удмуртии на север, в районе  д.Шмыки поворачивала на восток Ехали часа три, скорость небольшая, да и то платформы сильно  раскачивало. Несколько раз попадались валявшиеся рядом с дорогой перевернувшиеся платформы с лесом. Пока ехали, начался восход солнца, до сих пор перед глазами изумительная постоянно меняющаяся картина освещенной солнцем пробуждающейся природы. А местами деревья уже так разрослись, едешь как по тоннелю. Около моста через реку Лумпун около д. Шмыки нас высадили. Расплатились мы тремя рублями (для справки: бутылка водки в то время стоила два рубля восемьдесят семь копеек, а билет на автобус Воткинск-Ижевск стоил восемьдесят восемь копеек).  

У Миши сосед по общаге был родом из Шмыков. Здесь остались его родители. Зашли мы их навестить. Передохнули. А во второй половине дня пошли дальше, на север.  У каждого пудовые рюкзаки, а третий рюкзак с лодкой несли по очереди. Его приспосабливали спереди, как парашютисты запасной парашют. Он наоборот уравновешивал основной спинной рюкзак. Прошли километров двенадцать, вышли на берег реки Лумпун, выбрали место для ночевки. Раскинули палатку, соорудили костер, приготовили ужин. Накачали лодку. После ужина легли спать пораньше, сказалась усталость и бессонная прошлая ночь.

Утром встали на рассвете, приготовили завтрак, параллельно разобрали и уложили палатку, позавтракали и ранним утром отправились в первое свое путешествие по рекам. Чем раньше встаешь, тем больше интересного можно увидеть в природе. Вот лось подошел к реке напиться, в другом месте заяц… Вот только сидеть в лодке в неизменном положении с согнутыми коленями было неудобно. Все свободное место занимали рюкзаки. У меня через час начинали болеть колени. Тогда мы высаживались на берег и отдыхали ходьбой. Лодка была овальной формы и  ее минус был в том, что она стремилась крутиться. Надо было постоянно веслами подруливать. Другой минус: когда гребешь, лодка плывет, перестал грести-стоит, плывет рывками, никакого движения по инерции нет.

 Импровизированный стол у нас обычно был на земле, точнее на траве, а сидели кто как устроится. Можно на траве, или на бревне, или в нашем случае на бортах лодки. Распорядок был такой: утром вставали, разжигали костер, готовили сразу и завтрак и обед. Позавтракали и в путь.  Примерно час плывем, выбираем подходящее место, высаживаемся, разминаем ноги, и плывем дальше. В красивых местах задерживались подольше. На обед тоже задерживались подольше. Ближе к вечеру выбирали подходящее для ночевки место. Чтоб была лужайка, чтоб было достаточно дров, чтоб были в окрестности пихты или ели. Под палатку перед ее установкой мы укладывали слой лапника, чтобы было теплее и мягче спать ночью. Разжигали костер, готовили ужин. Если было подходящее место для рыбалки и оставалось время, рыбачили. В основном ловили пескариков. Их было так много, что закинешь удочку, сосчитаешь до трех и можно вытаскивать. Миша для интереса вел свой счет пойманных рыбок, так к концу сплава счет шел за триста. Почти половину пути плыли по территории бобрового заказника. Раньше я не видал бобров , а здесь видел их несколько раз. Повсюду встречались сваленные бобрами деревья. Однажды на ручье, впадающем в реку, увидел плотину, длиной метров двадцать, прошел по ней и только тогда понял, что это бобровая плотина.  

Обработанная от комаров одежда здорово спасала, а вот лицо, шею,  руки приходилось обрабатывать ДЭТой чуть ли не каждый час в вечерние часы. В палатку комары не попадали и спали мы спокойно.  А вот клещей я за все пять сплавов не видел ни одного. Может опять же их отпугивала обработанная одежда?

Плывешь, и картина окружающей природы постоянно меняется, плывешь и любуешься. В нижнем течении реки берега песчаные, с широкими песчаными косами. Нам бы в городе такие песчаные пляжи. Здесь впервые увидели кулика-сороку, птицу похожую на сороку, но с длинным красным клювом и красными лапами. Здесь же я видел красивейшую птицу наших краев, но очень редкую, зимородка.

Проплыли мимо деревни Шмыки, под железнодорожным мостом, потом только дня через три проплыли мимо Харламовской пристани и еще дня через три приплыли к устью Лумпуна, там, где она впадает в реку Кильмезь. На весь сплав ушло семь дней. Погода за время сплава стояла не жаркая, но в основном солнечная. Один раз прошел ливень, так мы прятались от него под перевернутой лодкой. Напрямую между стартом и финишем всего сорок восемь километров, а проплыли километров сто двадцать. Река очень извилистая. Переплыли через Кильмезь, а при высадке я умудрился надежно зацепиться ногой за рюкзак в лодке и с размаху растянулся в воде. Пришлось разводить костер и сушиться, благо до поезда было еще много времени.

Поезд Кильмезь-Ижевск отправлялся ночью, и приехали в Ижевск мы утром. Дальше поезд Ижевск-Воткинск. И вот мы дома!

СПЛАВ. СЕЗОН 2. ГОД 1978. ЛОБАНЬ.

На этом все бы и закончилось. Отдых на дикой природе нам конечно очень понравился, а вот сплавляться на лодке нам не понравилось. Но когда мы возвращались домой из первого путешествия, в киоске Ижевского вокзала купил альманах «Ветер странствий» от 1977 года. Там оказалась статья, как самим сделать понтоны для плота. Идея изготовить плот нам с Мишей понравилась. Привлекли к этой идее еще одного друга, Солунина Сашу. Тоже заядлый любитель природы: рыбак, охотник.

Надо заметить, на нашу жизнь часто влияет случайности. Случайно мне досталась карта Удмуртии, появилась мысль о сплаве. Случайно купил альманах,  и случайно в журнале оказалась статья про плот. И опять возникла мысль о дальнейших походах… И наверное вся жизнь зависит от многих случайностей.

Окончательно мысль о сплаве закрепилась к весне. Материал для плота удалось достать только весной. Распределили обязанности. Саша выписал на заводе прорезиненную ткань, идущую на гермоукупорку ракет. Я купил палаточную ткань. Была в продаже только желтого цвета, хотя палаточная ткань в продаже бывала, и то изредка, только защитного цвета. Мише досталась работа по склейке понтонов из прорезиненной ткани, мне сшивка защитных чехлов из палаточной ткани. Время поджимало, пришлось упростить конструкцию понтонов. Вместо заострений носа и кормы сделали просто веревочные затяжки. Получилась форма сосисок. Сосиски длиной четыре метра, диаметром в сорок сантиметров. На понтонах на верхней части пришиты тесемки по всей длине. К ним уже на месте сборки плота привязывали четырехметровые палки, точнее небольшие жерди, по две штуки на понтон, а к ним штук восемь поперечных двухметровых. Жерди старались подбирать в густом лесу из небольших высохших сухих елок или сосен, не выдержавших конкуренции в борьбе за солнце. Вес обоих понтонов в сумме получился около семи килограммов. А полностью собранный плот весил килограммов шестнадцать-двадцать. Так что обносили плот через препятствия вдвоем. Конечно, убрав с него весь груз. Возили пару весел алюминиевых для резиновых лодок. Черенки к ним подбирали уже на месте. Были сомнения по прочности чехлов из палаточной ткани, т.к. в альманахе  рекомендовалось использовать брезент. Но четыре сплава показали надежность плота. Ни одного серьезного порыва или пореза не было. Только иногда приходилось подкачивать. Но  аптечку для ремонта лодок всегда брали с собой.

Список основного снаряжения, которое мы брали с собой: рюкзаки, баллоны плота, насос, весла, палатка брезентовая, спальные мешки, топор, ножовка, котелки, посуда, рыболовные снасти, аптечка медицинская, ремонтная аптечка, фонарики, куртки, средства личной гигиены и всякая мелочь. Ну и болотные сапоги на ногах. И плюс продукты на троих дней на восемь. Распределяли примерно поровну на каждого. Получалось, я думаю не меньше шестнадцати килограммов на каждого. Начиная с третьего сезона брали с собой ружья и патроны.

Отправились во второй половине июня, теперь уже втроем, сначала на поезде Воткинск-Ижевск. Далее на поезде до поселка Кильмези. Оттуда по узкоколейке на пассажирском поезде проехали на север километров  тридцать пять. Дальше в кузове попутки доехали до д.Дорошата в Кировской области. А дальше шли пешком километров десять до берега реки Лобань. Стояла жаркая солнечная погода. А у нас у каждого в рюкзаках больше, чем по пуду груза. Но больше всего изматывал мешок с палаткой. Несли его по очереди, несешь, пока можешь нести, потом передаешь следующему. То несешь его в руках, то на рюкзаке, то на плече… Все в поту, много воды выпили, особенно когда дошли до реки. Я наверно литра два выпил. Я еще сказал ребятам, утром глаза не откроются, заплывут от выпитой воды. Так и получилось, утром просыпаюсь, а глаза щелочки. Но не от воды, а от укусов мошки. Хорошенько вечером накусали.

Плот мы собрали еще с вечера, а утром после завтрака сразу поплыли. Расписание примерно одно и то же. До обеда плывем, обедаем и плывем дальше, находим подходящее место для ночевки, разводим костер, раскидываем палатку. В местах, удобных для рыбалки задерживались. В основном ловили щук на удочку, на живца. Благо пескариков можно было наловить всегда. Ставили удочки и на ночь. Однажды утром на одной из удочек оказался сломанным крючок. А диаметр крючка был больше одного миллиметра в диаметре. Так и не выяснили, кто мог «перекусить наискось крючок», как высказался Миша. Или большая щука, или выдра? Ну конечно не перекусить, а сломать, но масса сделавшего это должна быть довольно большой.

Плыть на нашем плоту по сравнению с прежней лодкой было одно удовольствие. Не надо постоянно подгребать, даже если гребешь веслом с одной стороны, плот все равно идет почти прямо. И после гребков хорошо шел по инерции. Позади себя мы укладывали рюкзаки, сидели навалившись на них спиной . Ноги можно было вытянуть на всю длину, так, что колени больше не болели.

А вот погода была против нас. Пока мы добирались до реки, погода стояла солнечная, жаркая. А дальше пошли дожди. Ни одного дня без дождя не было. То ночью, то днем, то несколько раз за день. Хорошо еще, что кратковременные, а не постоянно моросящие. Но трудности нам они создавали постоянно. Проблема была зажечь костер, дрова насквозь мокрые. Чтобы костер хорошо грел, надо было эти дрова в костре и высушить.  Одежду тоже сушили у костра, бывало и подпаливали ее. У всех троих были высокие болотные, на всю высоту ног, сапоги.  Так, что ходить по высокой траве не было проблем. У меня была плащ-накидка, но к вечеру одежда под ней в районе плеч была насквозь мокрой. Вода постепенно просачивалась через швы.  

В этот раз мы с Мишей снова обработали по нашей методике свою одежду ДЭТой. А Саше не удалось, и синяя джинсовая одежда его выглядела серой от сидевших на ней комаров. Но лицо, руки, шею приходилось во время нашествия комаров обрабатывать ДЭТой почти каждые полчаса. К сожалению накомарников у нас не было. А от пота и от дождя защита быстро смывалась. Особенно досаждали эти кровопийцы вечером. Ложимся спать в палатку, в тишине отчетливо слышен мощный гул летающих комаров снаружи палатки. Засыпали мы быстро, спали хорошо, один-два комара залетевших в палатку нам не мешали.

Плыли мы плыли, доплыли до поселка Каменный Перебор. Там пришлось перетаскивать плот через мост, между мостом и рекой зазор меньше полуметра. Запомнились поперечные бревна моста, соединяющие берега, комли их были диаметром больше одного метра. Далее плыли до деревни Паска, которая находится в километре от реки по левой стороне. У нас заканчивались сухари, и мы с Сашей пошли за хлебом. Магазин еще не работал, а купили мы хлеб прямо из пекарни, свежий, горячий. Пока искали пекарню, на нас набросились две лайки, уж очень агрессивные. Еле мы с ними договорились. С такими наверно местные охотники на медведя ходят. С такими же лайками мы с Мишей встречались на прошлом сплаве, когда шли из Шмыков к месту начала сплава. В поле, в полукилометре от нас, паслось стадо коров. У пастухов были две собаки. Вдруг собаки побежали с лаем в нашу сторону. Напасть-не напали, но очень агрессивно себя вели. Метров двести нас сопровождали, а потом вернулись к стаду.  

На седьмой день под вечер мы приплыли к устью Лобани, где она впадает в реку Кильмезь. Устье находится посредине между одноименными поселками Кильмезь, один в Кировской области, другой в Удмуртии. Разделяет их всего шестнадцать километров. Проинвентаризировали остатки  продуктов, что съесть, что взять с собой, что оставить. Сообразили шикарный ужин. Например, в кашу бухнули грамм двести остатков топленого масла.  Правильно говорят: «Кашу маслом не испортишь». Ужин подействовал своеобразно, на нас напал хохот. Что-нибудь скажем, и хохочем. Еле утихомирились. Разобрали плот, собрали свои рюкзаки и двинулись в сторону поселка Кильмезь (Удмуртской) вверх по правому берегу реки Кильмезь. Рюкзаки наши за время сплава заметно полегчали, даже место для палатки нашлось, поэтому шагать было намного легче. Часа через два, а шли ночью в темноте, добрались до вокзала, и ночью же выехали на поезде Кильмезь-Ижевск. Оттуда в родной Воткинск. А в Воткинске, оказывается дождей-то всю неделю и не было. А мы на сплаве каждый день от них страдали.

СПЛАВ. СЕЗОН 3. ГОД 1979. ЛУМПУН.

В ноябре 1978 года у нас в семье родилась дочь Маша. А следующее путешествие мы своей троицей наметили в августе 1979 года, когда дочери было всего девять месяцев. Как Тамара одна справится с дочерью в течении девяти дней? Но жажда путешествий перевесила сомнения. Как говорится: «охота пуще неволи». А Тамара отпустила меня.

На этот раз мы решили пройти самый дикий отрезок реки Лумпун. Отправились во второй половине августа по маршруту Воткинск-Ижевск-Балезино-Глазов до станции Фаленки на Северной железной дороге. Там пересели на автобус проехали шестьдесят км в южном направлении до поселка Уни на реке Лумпун. Уни – поселок городского типа с населением около четырех с половиной тысяч человек. Основан в семнадцатом веке и первоначально развивался как торговое село. Попросились переночевать у какого-то деда. Уютная изба, в доме аккуратно, хоть и жил он один. Устроились на ночлег на полу. Утром попрощались, оставили деду консерву, заплатили рубль и зашагали к реке. (Опять для сравнения соотношения денег привожу на этот раз цифру стоимости бензина в то время: литр бензина А-76 стоил пятнадцать копеек).

Такого леса, где мы могли набрать сухих жердей для сборки плота, поблизости не было. Пришлось на этот раз каркас плота делать из сырых стволов небольших осин, ольх. Пока шли вдоль реки, заметили что река в этом месте не широкая, поэтому плот мы собрали поуже, чем обычно. Все равно из-за сырой древесины плот получился тяжелый. А дальше в путь.

Местами пришлось продираться через камыши. В одном месте пролетели через узкий каньон. Плот еле вместился в него по ширине, с обоих сторон чуть ли не вертикальные стенки. Поток воды аж бурлил в нем. А в основном река держится в русле с низкими берегами. В воде у берегов заросли травы, самые щучные места. Мы не стали здесь задерживаться, нам хотелось скорее попасть в дикий лес. Остановились на ночевку у большого  расширения реки в форме круга. Палатку не стали раскидывать, решили заночевать в стогу сена , стоящем на берегу реки. Попытались ловить рыбу на спиннинг, ничего не поймали. В стогу вырыли нору, улеглись спать, а дыру заткнули тем же сеном. Ночь оказалась холодной мы то и дело затыкали постоянно открывающуюся дыру. Спали плохо. Лень к хорошему не приводит. В будущем решили спать только в палатке.

На третий день утром приплыли к последней деревне на краю дикого леса, деревне Лумпун. Дальше по прямой до ближайшей деревни двадцать восемь км. И все лесом. А с учетом всех изгибов реки плыть больше шестидесяти. А запаса продуктов, похоже, не хватает. С Сашей пошли докупить продуктов в деревне. Деревня Бармаши довольно большая, магазин должен быть. Прошли мимо заброшенной д.Лумпун, пришли в д.Бармаши. Нашли магазин. К нашему несчастью магазин оказался закрыт, продавец уехала за товаром и приедет в лучшем случае только после обеда. Пошли обратно, заглянули в д.Лумпун. Там оставалось домов пять, а вот огороды по всей деревне засажены картошкой. Решили купить у кого-нибудь картошки. Прошли деревню в одну сторону, обратно, никого нет. Обратно в Бармаши идти неохота, решили накопать картошки. Ушли на край огородов, палками и руками накопали с полведра картошки, смотрим, к нам идет откуда-то взявшийся дед. Мы по мостику через ручей в лес и напрямик к нашему лагерю. Там Миша развел костер и готовил обед. Ну а дед по тропинке прошел на дым костра быстрее нас, и давай воспитывать Мишу. Миша конечно понять ничего не может и пытается отвязаться от деда. Тут подошли мы с Сашей, слышим ругань, вышли из леса. Извинились перед дедом, объяснили ситуацию, пытались заплатить за картошку, но дед не взял денег, простил нас, грешных. 

Сели на плот и поплыли в неизвестный загадочный лесной край. Проплыли часа два и решили пообедать. Выбрали подходящее место  и причалили к берегу. Сошли на берег осмотреться. Видим сломанную рябину, а под ней медвежьи следы и свежая медвежья куча, еще пар идет. «Хозяин тайги» обладает способностью к психологическому воздействию на большие расстояния. Например, собаки, маленькая или большая, во многих и многих поколениях никогда не встречавшиеся с медведем, когда даже издали учуют присутствие медведя только лишь по запаху, поджимают хвост и прижимаются к ногам своего хозяина (человека). За исключением специально натасканных собак, обычно лаек. Ну а мы обнюхивать ничего не стали, для нас хватило одного вида следов и кучи. Не сговариваясь, садимся на плот и отчаливаем от берега. Плывем пять минут, «полет нормальный», десять минут, пятнадцать минут… Все трое были охотниками, но никто из нас до сих пор не встречался с медведями. Первым отошел от влияния медвежьего «гипноза» Миша: «Что, так теперь и будем плыть до конца маршрута, не выходя на берег?» Подобрали место на берегу. Пообедали. И снова в путь.  

На этот сплав мы с Сашей взяли свои охотничьи ружья. Наличие ружей нас, конечно, приободряло, чувствовали себя увереннее. В лесу пока мы не встретили дичи, но ружья держали наготове. Пожалели, что не поохотились в верховье реки 

А там уток летало много. Под вечер выбрали место для ночевки, раскинули палатку, на костре приготовили ужин. А страх-то полностью не ушел. Саша высказал это вслух: «ночью медведь придет, раскидает палатку…» ну и дальше каждый додумал концовку. Не сомневаюсь, что у всех троих концовка совпадала. С собой у нас была бутылка водки на всякие непредвиденные ситуации, для дезинфекции. Приняли грамм по пятьдесят водки, так как вышеизложенная ситуация была нами расценена как непредвиденная. Легли спать,  ну и сразу уснули. Утром просыпаемся, палатка цела, и мы целые и здоровенькие. Постепенно осмелели.

Ну и дальше все по расписанию: костер, завтрак, сборы и в путь. Природа вдоль реки красивая, картины сменяют одна другую, и любоваться ими не надоедает. Лес смешанный, вперемешку растут ели, сосны, березы, осины. По берегам реки растет много разных ягодных кустарников: черная и красная смородина, рябина, черемуха, шиповник. Встречается малина, ежевика, брусника. На дворе была вторая половина августа, и ягоды уже все поспели. Причем кусты смородины встречались явно культурного происхождения, семена которых вероятно занесли птицы. Проплывая мимо таких кустов  мы выбирали те, которые получше, высаживались и наедались вкусными ягодами. Начинали с красной смородины и заканчивали черной. После этого мы даже обходились без обычного обеда. Чаи мы заваривали в основном из листьев и ягод.

К присутствию медведей в «нашем» лесу мы постепенно привыкли. Следы медведей были везде, на обоих берегах реки, и большие, и маленькие и от них некуда было деться. И везде кучи медвежьих отходов.  Временами слышали треск ломаемых деревьев. В конце лета медведи собираются на реке на обилие ягод, нагуливают жир для зимовки.  По окончании сплава мы попробовали прикинуть, сколько медведей собралось на этом участке реки. Решили, штук десять-двенадцать минимум.

Примерно посредине нашего маршрута уперлись в старую плотину бывшей малой ГЭС. Посредине земляной плотины был каркас из сруба древесины длиной метров двадцать, шириной метра четыре-пять и высотой метров пять. Сплошной каркас состоял из квадратных ячеек размерами примерно полтора на полтора метра. Ячейки заполнялись утрамбованной глиной. Река уходила под этот каркас, а нам туда  вовсе не хотелось. Пришлось перетаскивать плот и весь груз через плотину. На современных картах в этом месте нарисовано урочище Игнатьевский химучасток. Т.е. здесь раньше было такое поселение. На моей «секретной» карте от 1962 года в этом месте пусто. Интересно, в такой глухомани и какой-то химучасток.

Во второй половине маршрута река стала и пошире и более извилистой. Появились старицы, маленькие озерца. На одном таком нам удалось добыть утку. Правда, не обошлось без  несчастного случая. Саша, доставая свой обоюдоострый нож-кинжал из чехла, по неосторожности сильно порезал ладонь. Кровь хлещет, я не могу сообразить, чем помочь. Саша быстро сориентировался, этим же окровавленным ножом разрезал свою майку. Тут я уже помог разодрать майку на лоскуты, помог перевязать ладонь. Вернулись на стоянку. Обработали рану, заклеили пластырем и перевязали бинтами как положено. Аптечку обязательно брали на каждый сплав.

В одном месте на левом берегу вспугнули рябчиков. Они разлетелись в разные стороны. Причалили, и мы разделились: я пошел за рябчиком в направлении  вверх по течению реки, а Саша с Мишей вниз. В этом месте у берега росла полоса кустов, шириной метров десять, а за ней до леса песчаная полоса шириной около двадцати метров. Она образовалась от потока воды при разливе реки в половодье. Я прошел через кусты, прошел наискосок песчаную полосу и зашел в лес. Раза три пытался подкрасться к рябчику, но он каждый раз улетал до того, как я его обнаруживал. Поняв бесполезность, я решил вернуться к плоту. Вышел к берегу реки выше метров на сто пятьдесят и пошел вдоль леса по краю песчаной полосы. Дошел до своих следов на песке, смотрю, рядом с моими следами появились новые следы. Справа, на расстоянии полуметра от моих, повторяя все изгибы моего маршрута были следы медведя. Думаю, что медведь, незаметный для нас, с самого начала наблюдал за нами в кустах и не сразу пошел, а раздумывал за кем пойти. Он размышлял: ага, вниз пошли два человека и ружье у них солидное, двустволка двенадцатого калибра, а вверх пошел какой-то хлюпик с одностволкой шестнадцатого калибра. И пошел по моим следам. До сих пор я на охоте выслеживал дичь по следам. А здесь роли поменялись. В лесу я не замечал никакого движения, постороннего звука за спиной. Хотя охотник в лесу реагирует на любой шорох, звук. Я быстро отбежал подальше от леса, перезарядил ружье на патрон с пулей. И добрался до плота. Почему медведь пошел за человеком с ружьем, осталось тайной. Если бы медведь хотел напасть, он бы достиг меня в несколько прыжков. Даже если бы я успел среагировать и выстрелить, и если бы было убойное попадание, шансов у меня практически не было бы. Медведь, при выполнении всех этих «если бы», даже смертельно раненый успел бы своей двухсоткилограммовой тушей смять и раздавить меня. Наверно этот медведь никогда не встречался с человеком и был очень любопытный.

А вот другой случай. К постоянному соседству с медведями мы привыкли быстро и на стоянках ходили в разные стороны уже и по одному. Однажды Миша взял ружье и пошел на старую вырубку недалеко от реки поохотиться. Вдоль края вырубки осталась неразобранная узкоколейка, по которой для удобства и прошел Миша. Рассказал, что пока он обходил вырубку, параллельно ему по лесу кто-то продвигался. По краю леса густо разрослась молодая поросль деревьев и кустов, и через  них ничего нельзя было увидеть. Только периодически слышалось  потрескивание сучьев в лесу. Погода во время этого сплава стояла сухая, так что сучья ломались легко, а звук хорошо распространялся. У Миши любопытства по сравнению с неизвестным оказалось меньше, и он не стал заходить в лес. Вероятнее всего «неизвестный» был одним из медведей.

Из дичи мы по пути подстрелили несколько рябчиков. Поймали две  щуки на жерлицы. Это такие снасти: леска наматывается на деревяшку в виде рогатки, и подвязывается к колышку или ветке. А в воду опускается конец с крючком и насаженной наживкой, небольшой живой рыбкой. Щука, схватив наживку, не сразу проглатывает ее, а отплывает на несколько метров. Леска сматываясь  с рогатки дает щуке свободно отплыть. Щука проглатывает наживку с крючком и сама превращается в жертву. 

Так как мы проплывали по бобровому заказнику, часто  встречались следы работы бобров, сваленные деревья. Попадались такие сваленные деревья толщиной аж до семидесяти сантиметров.

На одной из ночных стоянок пока мы раскидывали палатку, готовили ужин, в лесу, в стороне противоположной от реки, несколько раз слышали человеческий свист. Было как-то неуютно, кто может быть в таком глухом лесу? Лесные разбойники? Уже в сумерках мы с Мишей, взяв ружье, пошли на разведку. Прошли метров сто пятьдесят по дремучему лесу. Вдруг свист раздался позади нас, чуть левее и в вышине деревьев. Оказалось, скрипело старое дерево, лежавшее наклонно, застряв меж двумя другими деревьями. При сильных порывах ветра оно искусно имитировало свист человека. Так что мы успокоились.

Ближе к д. Шмыки на реке стали попадаться преграды для ловли рыбы вентерями (мережами). Поперек реки перекинуто бревно, в дно реки вбиты колья с промежутками, чтобы вода протекала. И установлено несколько сплетенных из ивовых прутьев ловушек, с одной стороны которых сделан воронкообразный вход для рыбы. Рыба заходит через него, а выбраться не может. Через две такие преграды плот мы перетащили по берегу. А вот через третью не было возможности. Берега были заросшие кустами, да и завалены нанесенными в половодье деревьями. Ну и наверно самый главный аргумент, нам надоело перетаскивать плот и груз. Решили прорубить верхнее бревно, чтоб провести плот. Ну и последовало наказание. Единственный наш топор выскользнул из моих рук и булькнул в реку. Ну а кто утопил, тот и достает топор из реки. Конец лета, вода холоднющая. Глубина метра полтора. Разделся, но сначала попробовал пошарить руками в воде лежа на плоту. Мне повезло, на глубине длины руки нащупал топорище. На мое счастье топор воткнулся в какую-то корягу.

Выплыли из дикого леса, проплыли мимо знакомой д. Шмыки, доплыли до железнодорожного моста рядом с деревней, причалили к берегу. Разобрали плот, собрали полегчавшие рюкзаки. И в вагоне поезда узкоколейки вернулись в п. Кильмезь. Дальше на поездах  Кильмезь-Ижевск, Ижевск-Воткинск вернулись домой.

СПЛАВ. СЕЗОН 4. ГОД 1980. ЛОБАНЬ.

Следующим летом трое неугомонных снова отправились сплавляться. Время выбрали вторую половину августа, а реку Лобань. Двое из нас были в отпуске, а третий оформил отгулы. В этот раз поехали на Сашином ЛУАЗике. Это советский микролитражный автомобиль повышенной проходимости ЛУАЗ-969 «Волынь». Двигатель от «Запорожца», все колеса ведущие. Проходимость прекрасная. Выпускался на Украине, г. Луцке. На этот раз ограничений по массе груза не было. Выехали еще ночью, чтобы до утра проехать через Ижевск. В те времена объездной дороги еще не было. Дальше маршрут проходил через Нылгу, Уву, Сюмси до поселка Кильмезь Кировской области. За Увой заблудились, неправильно повернули. Очухались, когда уперлись в железную дорогу. Пришлось возвращаться назад километров на пятнадцать.

Перебрались на пароме через реку Кильмезь. Мост через реку снесло при великом половодьи в 1979 году и его не успели восстановить . Пытаясь спасти, тогда на мост загнали тяжелую технику, тракторы, бульдозеры. А мост все равно вместе с этой техникой обрушился в воду. (А в Воткинске в то половодье река Сива разливалась от д. Гавриловка до вокзала в Воткинске на всю ширину долины. Местами вода переливалась через насыпь Гавриловского тракта.) Дальше по лесовозной дороге проехали километров тридцать вверх вдоль реки Лобань. Машину оставили в деревне во дворе лесника. Собрали плот и снова в путь.

Река в этом месте уже довольно широкая к тому же очень извилистая. Путь получается раза в три длиннее, чем по прямой. Плывешь в основном направлении на юг, потом река поворачивает на запад или восток, а временами плывешь вообще обратно на север. Берега песчаные. Много стариц и маленьких озер.

В этот раз мы снова взяли с собой ружья, много охотились. Обычно поступали так, Миша плывет на плоту, мы с Сашей идем по разным берегам. В один из дней настреляли аж  шесть рябчиков. Ужин получился «буржуйский». Доедали рябчиков на следующий день. Бывало добывали  два-три рябчика. А уток добыли всего лишь две. В один из дней остались вообще без дичи. Утку готовили так: разделывали, в котелок вперемешку накладывали картошку и куски утки, соль, специи, заливали водой. Утром, когда костер прогорит, ставили котелок в угли. И уходили на охоту, на рыбалку. К обеду блюдо из дичи было готово. В этих местах  следов медведей мы не видели и мы спокойно разгуливали по лесам.

Во время  одной из ночных стоянок ночью выпала сильная роса.  Утром вышли из палатки, вся трава белесая. А в метрах двадцати пяти от палатки виден чей-то след, трава без росы. Кто-то прошел уже утром. Прошли мы по следу до песчаной косы, откуда шел след. А на песке следы отчетливые. Оказалось, что шесть волков перебрались через реку, потом они выстроились в колонну и дальше согласно своим волчьим правилам пошли след в след. Они нас не потревожили и мы их не беспокоили.

В средине пути что-то я занемог. Чувствую, поднялась температура, слабость, голова тяжелая. Никаких других симптомов нет. В аптечке жаропонижающих лекарств не оказалось. Таких напастей мы не предусматривали. Обращаться за помощью некуда. Так и ходил дня два. Иду на охоте по берегу, минут через двадцать рубашка мокрая, вывернул наизнанку, одел. Минут через  двадцать она снова мокрая. Снял, надел на тело ветровку, а поверх рубашку, потом опять вывернул ветровку… Так пришлось повторять несколько раз. Через два дня полегчало. Похоже, хворь через пот вышла, организм вывел токсины наружу. Никто больше не заболел, слава Богу.

Река Лобань была сплавная. Пока плыли, на высоких берегах регулярно попадались застрявшие плоты древесины. Плот, это связка бревен длиной шесть метров и в диаметре примерно два метра. Получается примерно восемнадцать кубов леса. Ситуацию разъяснил пастух, шедший по берегу реки. Скорости нашего плота и пастуха оказались равными, и мы минут десять слушали просвещенного человека. Пастух, а он из поселка лесорубов, рассказал, что в прошлогоднее половодье по реке сплавили сто семьдесят пять тысяч кубов леса, а до места сбора плотов в устье Лобани добралось только пятнадцать тысяч. Река разлилась так, что в местах низких берегов плоты ушли в свободное плавание и разбрелись по лесу. А это тысячи и тысячи плотов. Технической возможности собрать их не было.  И  их ожидала судьба постепенно через десяток лет превратиться в труху. Это был последний, прощальный сплав древесины по реке.

Один раз вечером, уже в темноте,  слышали гогот пролетающих низко над нами гусей, а может одного гуся. В темноте не разглядели. В низовьях Лобани много стариц и небольших озер. Где-то там  в глуши гуси и гнездились. Места малолюдные.

Время сплава заканчивается, остановились в месте, где лесная дорога подходит к реке. Мы совершенно не знали где находимся по отношению и к лесовозной дороге и по отношению к деревне, где оставили машину. После обеда Саша пошел за машиной. Километра через четыре пешком добрался до лесовозной дороги и долго ждал попутную машину. Прошли две легковые машины, только кто в такой глуши возьмет к себе попутчика, тем более заросшего, небритого дней десять. Остановился лесовоз, на нем и  доехал до деревни, где оставили машину. Мы с Мишей за это время разобрали плот, развели костер, приготовили ужин. Саша вернулся на машине уже ночью. Поужинали и немного вздремнули.

Выехали после полуночи. По дороге у машины отвалился глушитель. Машина ревет как танк. Через Ижевск на такой не пропустят, да и нам надоел этот грохот. А закрепить нечем. По дороге в одной деревне рядом с дорогой увидели машинотракторную станцию. Это днем в таких местах везде под ногами валяется проволока, а ночью мы долго с фонариками искали какой-нибудь кусок проволоки. Но все-таки нашли, закрепили глушитель. Шума стало намного меньше. Часов в восемь утра добрались до дома.

СПЛАВ. СЕЗОН 5. ГОД 1981. ЛОБАНЬ.

Следующий маршрут будет без обычного сплава. На этот раз мы снова на Сашином ЛУАЗике добрались до кировского п. Кильмезь. Переехали по восстановленному мосту через реку Кильмезь, проехали на север километров десять, и по лесной дороге добрались до места финиша на реке Лобань на прошлогоднем сплаве. Опять выбрали вторую половину августа. Можно охотиться, рыбачить, собирать ягоды. Обычно в это время стоит теплая сухая погода. Берег в месте предполагаемого лагеря был ступенчатый: крутой длинный спуск, а внизу ровная травянистая площадка. В этом районе мы еще в прошлый раз приметили поблизости несколько стариц, небольших озер.

Поставили ЛУАЗ в углу площадки. Раскинули палатку. Собрали плот  для возможности переплавляться на другой берег или рыбачить с плота. Провели небольшую разведку окрестностей. Место понравилось. Здесь мы и будем жить все семь дней.

Со следующего дня мы с Сашей обычно охотились, Миша обычно рыбачил. Утром и вечером разводили костер. Готовили завтрак, обед, ужин.

На правом высоком берегу был сосняк, а земля вся покрыта мхами. И на фоне зеленого мха отчетливо выделялись боровые рыжики. Собирать их было одно удовольствие, огромные, плотные и пока, не червивые и их много. Вечером сварили грибной суп с картошкой. Ну, а когда Миша снимал котелок с огня, нечаянно его опрокинул. Собрали с земли, что смогли, промыли и в новой воде снова проварили. Получился суп с хрустом песка на зубах. Через два дня опять сварили грибной суп по отработанной технологии. Я в темноте не заметил котелка с остужающимся супом и опрокинул его. Все повторилось: собрали, промыли и снова проварили…

В подготовке еды участвовали мы все. Все занимались разделкой дичи, рыбы, чистили картошку, лук… Но процессом варки занимался всегда Миша. Столом у нас служила травянистая лужайка. Однажды разлили горячий суп по тарелкам, ждем, когда немного остынет. Было уже темно. По нашему травяному столу размеренно скачет жаба. Ну и нечаянно угодила в Мишину тарелку с супом. Дальше она так быстро поскакала, вмиг исчезла. Саша в темноте увидел только, как она улепетывала, спрашивает: «кто это был?» Миша: «лягушка». Саша: «да ну, лягушки так быстро не бегают». Миша: «Вот попадешь нечаянно в котел с кипятком, посмотрим, как побежишь». В другой раз днем обедаем, едим уху. Прилетел огромный шершень к кучке объедков и стал обгрызать рыбьи кости. Миша взял небольшую палочку и решил разгрести кучу, помочь шершню. Но тот так агрессивно набросился на эту палочку, что мы все трое моментально отскочили от своего «стола». Сели за стол, только когда шершень улетел.

За эти семь дней мы обследовали большую часть окружающей нас природы. Уходили вдоль реки и в сторону от реки до пяти километров. На другой берег реки нас перевозил на плоту Миша. Ходили с Сашей вдвоем, временами разделялись и уходили друг от друга на несколько километров. Тогда возвращались в лагерь в разное время.  Чтобы не заблудиться, у каждого из нас был компас. Если ушел вглубь леса от правого берега реки, значит нужно возвращаться к реке на восток, на левом берегу-на запад. Ну и по берегу реки добираться в лагерь. Риск одиночной охоты в таком диком лесу в том, что если что с тобой случится, и не сможешь идти, остальные хватятся тебя только поздно вечером. Придется для обозначения своего местоположения  периодически стрелять, пока не кончатся патроны. Или пока тебя ночью с фонариками не найдут. А могут и патроны кончиться и батарейки в фонариках сесть. В общем, как повезет.

Одной из опасностей еще была встреча со змеями. В этих краях их довольно много. Но мы почти везде ходили в болотных сапогах. Ноги отдыхали в кедах только на стоянках. За все время сплавов я видел четыре ужа. Кроме них Миша встретил греющихся на пригорке сразу четыре гадюки, а Саша, ушедший на охоту единственный раз в кедах, чуть не наступил  на большущую гадюку в траве.  Как-то во время одной из ночевок Миша выходил из палатки, и кто-то в темноте на него недовольно прошипел.

На одном из маленьких озер у берега я заметил утку. Над травой виднелась только ее голова. Выстрелил. Утка не взлетела, и продолжала плавать вдоль травы. Выстрелил еще раз, готова. Пошел за трофеем. Не тут-то было. Берег подо мной поплыл. Травяная поверхность озерца проваливалась под ногами, колыхалась. Мне встретился  зыбун. Это когда озеро зарастает с берега, образуя на поверхности воды  ковер из  трав с мощными корневищами и мхов.  Ширина зыбуна была метров двенадцать. Я нашел в лесу небольшую жердь и пошел по этому ковру. Ковер проваливался в воду сантиметров на пятнадцать, но не прорывался, меня выдерживал. Жердь я нес как страховку перед собой так, как их носят канатоходцы В случае, если провалюсь, будет мне опора. Дошел до открытой воды, достал из воды утку и так же со страховкой из жерди вернулся на берег.

Однажды встретил на вершинах деревьев тетеревов. Стрелял три раза, ни одного не подбил. Высоко, и стрелял через листву. Да и оказалось, что патроны были старыми, срок годности истек.

Перед отъездом домой Миша решил набрать грибов, а грибы-то все переспели. А я в это время набрал полный котелок брусники в соседнем моховом сосновом бору.

Выехали домой на машине после полуночи. Утром были дома.

В ЗАКЛЮЧЕНИЕ.  

На этом наши путешествия завершились. И остались только приятные  воспоминания о нашей компании и от общения с дикой природой. К сожалению у меня не осталось ни одной фотографии по сплаву. При втором сплаве у нас был простенький аппарат «Чайка». Я успел проявить пленку, а распечатать фотоснимки сразу не удалось. А потом пленка куда-то затерялась. Написал я свои воспоминания аж через сорок три года. Но что странно, я мало могу вспомнить события, произошедшие в те годы, кроме рождения дочери. А эти отрезки времени по девять дней в году на сплаве, я до сих пор помню хорошо. Что-то бы дополнили мои друзья по сплаву, но их к сожалению уже нет. Мишу в девяностых годах поразил инсульт. Саша лет восемь назад трагически погиб на рыбалке. При аварийном сбросе воды с Воткинской ГЭС его потоком воды затянуло под лед. Светлая им память.

Проезжая на ЛУАЗике по Сюмсинскому району мы четыре раза проезжали недалеко от деревни Чажи. В этой деревне мы, бригадой однокурсников из семи человек, летом 1971 года в течении сорока дней строили  зернохранилище. В то время такая деятельность называлось шабашкой, а мы, значит, шабашники. Завернуть туда и посмотреть состояние плодов нашего труда не удалось. Или было некогда, или проезжали ночью.

На сплаве не встретил ни одной гадюки, а достала их родственница уже через несколько лет около Воткинска. Поехали с дочерьми, на мотоцикле, собирать малину в район  Лиственки. Младшая дочь, Лена, случайно наступила на гадюку, и та ее в отместку укусила в ногу. Лена дико кричит, но не от боли, а от страха. Незадолго до этого она видела в фильме, как человек умер от укуса змеи. Все спрашивала: «Папа, я умру?» Еле успокоил. Немного поотсасывал ртом кровь из ранки. Но мне кажется, что это практически бесполезное занятие. Яд змеи попадает глубоко в мышцы, а оттуда кровь не высосать. Увез дочь в больницу. На следующий день нога очень сильно распухла. Усилиями врачей дочь выздоровела. Дней через пять ее выписали из больницы.

Ну а как обстановка в районе наших сплавов сейчас? В настоящее время поезда до поселка Кильмезь больше не ходят. А железная дорога зарастает деревьями. Люди из поселка постепенно уезжают, там их на 2012 год оставалось примерно две с половиной тысячи жителей, а сейчас еще меньше. Узкоколейки в лесу  разбираются на металлолом. Деревень Лумпун, Бармаши, Шмыки больше нет. Так, что сейчас на реке Лумпун населенных пунктов нет на расстоянии больше чем на пятидесяти километрах по прямой. Да и медведей больше развелось, простор для них.

С воспоминаниями поделился Андрей Протопопов.

Начато: 01.03.2024.                                Окончено: 19.03.2024.